Княжья русь - Страница 45

— А чем Папа хуже императора Византии? Или — самопровозглашенного императора Священной Римской империи? Главное, чтоб этот тайный легат на нашей территории не гадил. За этим следует проследить. А проследить, что он вынюхает, куда легче, если он будет полагать нас друзьями.

— Думаешь, он соглядатай князя Мешко?

— Скорее — Оттона. А еще скорее — от архиепископа Адальберта. Торговый дом, от которого письмо заемное, в Магдебурге располагается. Адальберт же — магдебургский архиепископ. Ну да ты его лучше меня знаешь. Думаю я, сын, не оставил Адальберт надежды Киев покрестить.

— Сочувствую, — теперь усмехнулся Артём. — Проще нашего Рёреха окрестить, чем Владимира Святославовича.

— Не всё так просто, — заметил Сергей. — Однако ты прав: легату этому нашего князя не окрестить. И мы об этом тоже позаботимся. Как-то не верится мне, что латинянский путь к Богу — лучший.

— Это не нам судить, — Артём благочестиво перекрестился. — Но, думаю, ты прав. Думаю, то, что наш Славка с ними сцепился, это знак.

Сергей наклонил голову, пряча усмешку. Добрый христианин его сын Артём. Искренне верующий. Но… суеверный.

— А что за люди с этим монахом? Германцы?

— Лехиты. Но не от Мешко. Шляхта безземельная. Дрянь. Мешко таких не то что к посольству — к псарне своей не подпустит. Вот тебе еще одно доказательство, что не от Мешко они. Ладно, разберемся.

— Давай-ка про твоего найденыша, — Сергей кивнул на мальчишку, ничего не понимавшего по-ромейски, то и дело зевавшего во весь рот. — Завтра матушка вернется, мы его сразу и окрестим. Имя только подбери хорошее. Рёрех сказал: славным воином будет мальчишка.

— Илия, — предложил Артём. — Подойдет?

— Годится, — одобрил Сергей. — А теперь скажи: как у тебя с супругой складывается?

— Складывается, — ответил Артём по-русски. — А почему ты спросил, батя?

— Потому что ты парнишку ко мне привез, а не в свой Улич.

— Здесь ему лучше будет, — ответил Артём. — Вряд ли там обрадуются моему приемному сыну. Кроме того, в Уличе нет вас с дедом Рёрехом.

— Спорить не буду. — Сергей усмехнулся, вспомнив, как когда-то гонял его Рёрех, превращая мягкую податливую глину в материал, способный выдержать жар расплавленного металла. Больше двадцати лет минуло с тех пор. Выросли сыновья, давно превзошедшие отца в мастерстве оружного боя. И это было правильно и хорошо. Без силы не удержать ни власти, ни богатства. Да и не выжить. Замечательно, когда воин идет в сечу, абсолютно уверенный в своей неуязвимости. Сергей и в лучшие годы не рискнул бы идти в бой, усадив на своего коня такого вот мальчишку, как этот приемыш. А Артёму — легко. Хотя, будь на месте копченых «белая»- хузарская конница или эпилархия византийских катафрактариев, сын не стал бы рисковать. И это еще важнее умения драться. Сергей гордился тем, что научил своих сыновей мыслить. И проявлять разумную осторожность.

По крайней мере — старшего научил. Младший пока что безбашенный. Ничего, со временем успокоится.

— Как наш князь? — осторожно спросил Артём. — Переживает?

— Еще бы. Первая серьезная схватка со степняками — и такой конфуз.

— Ништо, — без улыбки произнес Артём. — Это ему не франкских бондов грабить. В следующий раз не Путяту, любимчика своего, над войском поставит, а меня.

— Дай-то Бог. С рассудком у Владимира вроде в порядке. Хотя иной раз кажется: то, что в штанах, для него главнее того, что на плечах. Киевские мужи, веришь, жен от него прячут. О девках и речи нет.

— Неужто силой берет?

— Нет, это уж совсем против Правды было бы. Сами тянутся. Знаешь ведь, как это бывает.

— А то, — сын ухмыльнулся в точности по-отцовски. Уж он-то знал.

— Но от нурманского воинства он, согласись, избавился ловко.

— Это ему повезло, — заметил Сергей. — Если бы ярда Торкеля не свалила горячка, вряд ли викинги ушли бы в Византию без оговоренной платы.

— Это Торкелю не повезло, — не согласился Артём. — Я говорил с ярдом Сигурдом. Тот сказал, что Владимир уже выделил ему удел на сиверской земле. Посадил бы ярла вместе с лучшими хирдманнами на землю — и все бы уладилось.

— Ты, сынок, плохо знаешь викингов, — покачал головой Сергей. — Нельзя усмирить волков, поселив их в овчарне.

— Не согласен. Возьми хоть того же Сигурда. Будь у меня такой сосед вместо древлянских язычников, я был бы только рад.

— Сравнил тоже! Сигурд Эйрикссон — благородной крови. Потомственный ярл. Пусть он лишился своей вотчины, но он — правитель, а не грабитель. А Торкель — «морской ярл». То есть просто разбойник.

— Пусть так, — согласился Артём. — Но я бы этого разбойника охотно сделал сотником в своей дружине. Воин он, каких поискать.

— А я бы не взял, — отрезал Сергей. — Воинов своих надо воспитывать, — он кивнул на задремавшего от сытости Гошку. — Таких вот. А чужак, он и есть чужак. Покупаешь задорого, а веры нет.

— Правильные слова, — согласился Артём. — Вот ты его и воспитаешь. Надо его, кстати, в род принять. По обычаю.

— То есть — по языческому обряду? — уточнил Сергей.

— По обычаю, — с нажимом произнес Артём, спокойно выдержав отцовский взгляд. — И сделать это лучше сейчас…

— …пока мама в отъезде, — подхватил Сергей.

— Именно так. Зачем ее огорчать?

Сладислава очень неодобрительно относилась ко всяким «бесовским» обрядам. Мужи сын прекрасно об этом знали. Но знали они и то, что без «бесовского» обряда мальчик будет считаться не свободным родовичем боярина Серегея, а всего лишь его челядином, которому цена — полгривны серебра, а путь в княжий Детинец такому напрочь закрыт.