Княжья русь - Страница 116

К оглавлению

116

— Чего ты ждешь? — чувствуя горлом смертоносное лезвие, по-арабски прошептал Габдулла. — Убивай.

— Кто твой отец? — по-словенски спросил Владимир.

Габдулла не понял.

— Кто твой отец? — повторил князь на языке ромеев.

На этот раз вопрос был понятен.

Габдулла, прозванный Безотчим, с ненавистью глянул на князя:

— Убивай! — и рванулся навстречу смерти.

Но ненавистный варяг успел отодвинуть меч. И тут же, коротким расчетливым движением тюкнул красным лалом оголовья в висок Габдуллы.

Шемаханец обмяк. Владимир еще несколько мгновений глядел на потерявшего сознание противника. Сейчас, когда глаза бахмичи были закрыты, сходство уже было не столь явным. Но оно всё равно оставалось. Сходство, которое помешало чуждому жалости Владимиру довести дело до конца.

Владимир легко вскочил на ноги. Он не стал воздевать вверх оружие, а уж тем более — радостно вопить.

Не подобает варяжскому князю праздновать победу над простым воином. Даже если тот — величайший поединщик. Даже если этот воин так похож (невозможно в это поверить!) на зарезанного пять лет назад Владимирова брата Ярополка.

Нечего тут праздновать. И хвалиться нечем. Владимир — великий князь. Потому не подвиг он совершил, а просто сделал работу, которую никто, кроме него, сделать не мог. Как и подобает князю.

Глава четырнадцатая
ПОКА КАМЕНЬ НЕ ПОПЛЫВЕТ…

— Ну что, бояре, что скажете: брать ли мне от эмира булгарского выкуп или попытать удачу?

— Я бы взял выкуп, — сказал ярл Сигурд. — Зачем резать овцу, которую собираешься стричь?

— Твой отец Святослав тоже взял бы, — подал голос воевода хузарской конницы Машег. — Только не выкуп, а город.

Еще вчера подобные слова задели бы Владимира. Но сегодня он лишь улыбнулся. Сегодня никто, даже этот известный не только отчаянной смелостью, но и язвительным языком хузарин не усомнится в храбрости князя Владимира.

— А ты, хузарин, помалкивай! Тебе на стены не лезть! — грубо оборвал Машега Путята.

— Много ты, полянин, по стенам лазал? — насмешливо поинтересовался Машег. — Мои пращуры города клинком брали, а твои — навоз свинячий лопатой…

Обидно сказал, но ведь — правду.

Побагровел Путята, набычился… Пока искал подходящий ответ, вокруг в полный голос загомонили остальные. Воеводы и бояре.

Каждый кричал свое.

Но большинство всё же склонялось к выкупу. Добычи и так было взято немало. Одной челяди — десятки тысяч. И эти тысячи надо будет не только перегнать до мест, где их можно с выгодой продать, но еще и кормить в дороге. А сколько помрет по пути? Так почему бы не продать хотя бы часть сразу и дорого — эмиру булгарскому? И еще столько же взять сверху?

Почти все союзные кричали за выкуп. Стены Булгара высоки и крепки. На такой стене любой смерд стоит двух опытных воинов. А народу в городе много. Много-то много, да измором всё равно не взять: запасов внутри наверняка — с избытком.

Оно, конечно, славно — рассказывать потом внукам, как брал Великий Булгар, да только до внуков еще дожить надо, переметные сумы итак от добычи пухнут. Кому всё достанется, если убьют?

Уж точно не внукам.

За штурм орали немногие: в основном старые: те, кто когда-то воевал под стягами Святослава.

Сергей помалкивал. Не потому, что не верил, что удастся взять Булгар. Взять-то можно. Организовать правильную осаду, подрыться под стены…

Может, вчера он был бы — за штурм. Но сегодня его единственное желание — чтобы жил Богуслав. А если подумать просто, без удали, по-купечески, то нет, не стоит брать Булгар. Потому что взять-то можно, а вот удержать — вряд ли.

Не верил Сергей, что это под силу Владимиру. Ему бы уже собранное сохранить.

Да и не сам по себе живет в исламском мире булгарский эмир. Есть кому заступиться. До Киева — далеко. Придут с востока воины ислама — и вышибут русь из волжской Булгарии, как когда-то Иоанн Цимисхий — из Булгарии Дунайской. И будет править Волгой не эмир, а халиф. Или шахиншах.

А если под себя не брать Булгарию, тогда стоит ли ее давить? Лично ему совсем не нужен сожженный и разграбленный Булгар. Нужен Булгар дружественный. Чтоб торговать беспошлинно. Чтоб крепчал и здравствовал этот сильнейший конкурент Византии. Не давить его надо, а поддержать, пустить на словенские рынки, связать через русские земли с тем же западом…

Рев в княжьем шатре постепенно стих. Старая гридь — кто выдохся, кто сам заткнулся, увидев, что боярин Серегей, один из храбрейших и достойнейших воевод Святослава, сидит молча. Остальные перестали вопить, потому что глупо орать, когда никто с тобой не спорит.

Владимир не вмешивался. Ему было важно понять, куда клонится воля его Совета.

Взять выкуп ему казалось вполне разумным. Он многажды ходил в вики и брал выкуп с осажденных городов. Сигурд верно сказал: зачем резать овцу, если ее можно стричь.

А что до отца, так ведь у отца тоже был отец. И он, великий князь Игорь, взять выкуп с ромеев не погнушался. А штурмовать Булгар будет трудно и кроваво. Никогда еще Игорь не брал таких крепких городов. Был Киев… Но Киев сам открыл ворота. Эти — не откроют. Положим, есть у него в войске те, кто умеет и осадные машины строить, и каменные стены ломать, но всё равно половина гриди может под стенами лечь. Причем своих, верных, русов. Торков с печенегами на стены не погонишь. Не влезет лошадь на стену. Польза, конечно, будет и от степняков, но бить издали стрелами или по лестницам карабкаться — очень большая разница.

Был еще один выход. Не выкуп взять с эмира, а дань. Чтоб поклонился эмир великому князю, признал себя младшим… Великий Булгар… Вот это были бы данники! Со всех словенских племен столько не собрать…

116